Как отмечалось, сущность предмета (предметной деятельности) заключается в его способности объективироваться. Нам не приходилось встречать постановку проблемы относительно атрибутов предметности. Поэтому рискнем предположить, что к ним можно отнести свойства актуальности и потенциальности.
Актуальная предметность есть способ бытия, в процессе которого деятельность осуществляется непосредственным, чувственным и сиюминутным образом. Потенциальная предметность - способ возможной деятельности. Особенности последней связаны с тем, что: а) все предметы одновременно не могут находиться, так сказать, в «фокусе» деятельности (реально в данный момент времени осуществляется взаимодействие с одним или несколькими предметами); б) человек постоянно переходит от деятельности с одним предметом к другому; в) то, что сегодня еще не может являться предметом деятельности, завтра (или через более длительный промежуток времени) будет таковым.
Приведем некоторые примеры, позволяющие нам различить актуальный и потенциальный способы предметного бытия. Всякое прямое и притом практическое воздействие субъекта на объект является актуальным, независимо от того, осуществляется ли оно материальным или идеальным путем. Так, уборка зерновых культур комбайнами и другими механизмами есть актуальная деятельность с предметом (урожаем). Или же приращение новых знаний с помощью умственного эксперимента (вспомним формирование ОТО А. Эйнштейном) также суть актуальная предметная деятельность.
Потенциальным предметом в данном случае будет урожай других сельскохозяйственных культур (скажем свеклы), которые необходимо убрать несколько позднее. Точно также формирование какой-либо фундаментальной теории не может произойти мгновенно, одним актом, а требует поэтапных и нередко длительных по времени усилий. В данной связи планируемые этапы научной работы выступают как потенциальные предметы интеллектуальной деятельности. Далее, в реальной жизненной ситуации субъект переходит от одного вида деятельности к другому: вставая утром, делает гимнастику, затем завтракает, идет на работу, после едет, скажем, на свой дачный участок и т.д. На протяжении всего этого периода осуществляется переход от одного предмета деятельности к другому, т. е. от актуального к потенциальному, и наоборот. При этом одни и те же формы деятельности могут оказываться попеременно в фокусе актуальности, либо потенциальности (человек, сделав передышку, вновь возвращается к тому же самому виду социальной жизнедеятельности).
И, наконец, предметы, вообще недоступные в данный период времени для материального и даже идеального взаимодействия с ними, позднее способны стать реальным фактором общественного существования субъекта. Так, многие десятки тысяч лет человек мог лишь смотреть на Солнце и планеты, затем они становятся объектом теоретического исследования, а в XX столетии осуществлены первые полеты на Луну, Марс и другие планеты, следовательно, из потенциальных предметов деятельности они становятся актуальными, а чисто умозрительное взаимодействие с ними все более начинает дополняться вполне материальным.
Таким образом, взаимосвязь актуальной и потенциальной предметности, как и любых других атрибутов бытия, подчиняется закону дополнения. Стороны не существуют друг без друга и ни одна из них не может быть элиминирована.
Сторонами основного диалектического противоречия предмета выступают его полезные и вредные свойства. Термин «полезность» предложен английским философом XIX в. И. Бентамом. Полезность призвана описать способность благ удовлетворять потребности человека. Сами по себе, вне связи с деятельностью субъекта, предметы (уголь или нефть, товары или услуги) не обладают полезностью, такого объективного ценностного качества у них нет. Лишь тогда, когда предмет способен удовлетворить какую-либо потребность человека, он приобретает свойство полезности. При этом то, что полезно для одного человека (общности), может оказаться совершенно неполезным, а порой и вредным, для другого (скажем, лекарственные препараты, как правило, назначаются строго индивидуально). В этом проявляется ценностно-субъективный характер фактора полезности (неполезности). Мало того. Один и тот же человек в разных обстоятельствах по-разному смотрит на ценность благ: температура в -5 градусов воспринимается как отдушина зимой на фоне 15-20 градусных морозов, та же самая температура в мае-июне вызывает чувство дискомфорта и к тому же создает опасность для нормального роста растений. Вещи обнаруживают свою полезность лишь во взаимодействии с человеком, в процессе потребления, в ходе практической деятельности. До момента непосредственного и практического с ними взаимодействия можно говорить лишь о наличии такой возможности.
Таким образом, полезность и вредность - две объективные стороны отношения внутри предмета, субъективно отражаемые людьми в качестве полярных оценок степени удовлетворенности от взаимодействия с данным объектом.
Именно благодаря своей полезности или, напротив, вредности, вещи, свойства и связи существуют как предметы человеческой деятельности. Эти вещи, свойства и связи «оживают», становятся общественными предметами в силу того, что принимают непосредственное деятельное участие в жизни человека и общества. Они «живут» лишь в этом человеческом или общественном смысле [1]. В силу своей полезности предмет перестает быть «вещью для себя» («свойством или связь для себя») и «вещью для других вещей», трансформируясь в «вещь для человека».
Безусловно, предметы могут быть не только полезными, но и вредными для жизнедеятельности личности и социума. Хорошо известно свойство предметов «сопротивляться» человеческому на них воздействию. Это сопротивление фактически никогда не сводится к нулевому и с данным обстоятельством во многом связана негативность предметов, остающаяся нередко даже после полного успеха их преобразования субъектом (экологический кризис во многом обусловлен негативными последствиями преобразования окружающей человека предметной действительности). Весь смысл человеческой деятельности в том и заключается, чтобы отбирать полезные предметы или их свойства и нейтрализовать (уничтожать) те, которые представляют угрозу для благополучия общества. Следовательно, предметная деятельность суть не что иное, как постоянный практический процесс отбора полезных человеку вещей, свойств и связей и преодоления вредных. Сложность подобного отбора обусловлена тем, что предметы, как правило, не бывают абсолютно полезными или абсолютно вредными. Кроме того, одни вещи из вредных превращаются в полезные, другие из полезных трансформируются во вредные. Этим и обусловливается диалектический характер единства и борьбы двух противоречивых сторон феномена предметности.
По своей структуре предмет, вероятно, бывает хаотичным, элементным (элементарным) и системным. Развитие системного подхода достигло ныне такого уровня, когда возникла настоятельная потребность трансформировать двуединство категорий «система - элемент» в органический синтез «система - элемент - хаос». Любой предмет (шире вещь, свойство, связь) может быть описан триадой категорий «система - элемент - хаос».
Необходимо сразу же уточнить содержание данных категорий. Прежде всего сказанное касается хаоса. Смысл, который здесь вкладывается в это понятие, совершенно отличен от того, какой ему придают специалисты в области синергетики или неравновесной термодинамики. Дело в том, что последние ассоциируют хаос с понятием случайности, с хаотическим разнообразием флуктуации в сложной системе.
Мы же придерживаемся общепринятого понимания хаоса как максимума энтропии. И, следовательно, философское понятие хаоса означает в первую очередь нечто противоположное системности, упорядоченности, негэнтропии.
Кроме того, специфическое и уникальное значение вся триада имеет именно в рамках учения о предмете. Между тем понятия системы и элемента широко исследовались в XX в. теорией систем в предельно широком плане. Заметим, что подобный общенаучный подход может не вступать в противоречие с деятельностно-философским, если иметь в виду, что потенциальным (всеобщим) предметом деятельности человека и любого иного цивилизационного субъекта является Вселенная в целом (хотя бы как предмет познания). В этом случае не следует только забывать о необходимости непротиворечивого совмещения широкого общенаучного и философского подхода с деятельно-предметной аксиологией.
В качестве примера хаотичного, элементарного и системного предмета приведем следующий. Отдельный кирпич, предназначенный для строительства и соответствующим образом обработанный, выступает как элементарный предмет. Если мы видим кучу сваленных как попало целых и разбитых кирпичей - это типичный строительный хаос. Когда же кирпичи уложены в определенную строительную конструкцию, то налицо системный предмет.
Хаос и систему мы вправе определить друг через друга. Хаос - это офаниченная система, а система - ограниченный хаос. Хаос, таким образом, не только разрушителен, деструктивен, но и созидателен, конструктивен. Развитие в направлении роста системности и организованности осуществляется через неустойчивость (хаотичность). При этом полярность системы и хаоса имеет вполне определенные границы и является относительной. Ведь сам хаос не есть нечто абсолютно бесформенное и аморфное. Вероятно, это какое-то особое состояние предметной деятельности (шире движущейся материи), не лишенной признаков организованности, но на более низком субстратно-энергетическом уровне по сравнению с окружающим нас миром. Последний - небольшая часть того, что скрыто в недрах хаоса. Кроме того, более низкий уровень организации способен обладать огромным энергетическим потенциалом и детерминационными возможностями [2 - 3].
Диалектика взаимосвязи системы и хаоса заключается, следовательно, в том, что предмет, хаотичный на одном уровне рассмотрения, оказывается системным в другом сцеплении общественных (природных) связей. Обусловлено это тем, что в самом хаосе присутствуют известные элементы структурной упорядоченности. Хаос есть отсутствие порядка лишь на определенном уровне. Если бы хаос представлял собой абсолютный беспорядок, то каким бы путем на его основе могли возникнуть организованные структуры? Формирование последних оказывается реальным именно потому, что в рамках хаоса содержатся импульсы к организованности и упорядочению. Сказанное дает нам право усматривать в хаосе системы с непознанными закономерностями связей составляющих элементов или же с низшими формами последних. В свою очередь, каждая система содержит определенные хаотические импульсы, вследствие присущего вещам стремления к относительно самостоятельному и изолированному существованию [2, с. 109; 4].
Предметная деятельность базируется на основе оптимального соотношения между хаосом и системностью, беспорядком и порядком, неравновесностью и организованностью. Это означает, что хаос и система суть обязательные структурные компоненты, или функции, предметно-деятельностной способности.
Таким образом, понятия хаоса и системы являются противоположностями в исследуемой нами категориальной триаде. Посередине между ними располагается категория «элемент». В свое время
Аристотель определил элемент как «первооснову вещи, из которой она слагается и которая не делима на другие виды...» [5].
Высокая организованность входящих в систему элементов подобна своеобразной матрице, на основе которой происходит становление системы. Вместе с тем, достигнув зрелости, целостности, последняя становится более организованной, чем входящие в нее элементы. Система, в свою очередь, воздействуя на элементы, поднимает уровень их организации на более высокую ступень [4, с. 68].
Совокупность элементов данного предмета приводит к возникновению новых интегративных качеств, несвойственных отдельно взятым элементам системы. (Если бы система являлась простой суммой элементов, то она обладала бы точно такими же свойствами, как и ее элементы.) Свойства системы отличны от свойств входящих в нее элементов. В результате системная вещь выступает как такая целостность, которая по своим свойствам не тождественна составляющим ее отдельным элементам и даже может противоречить им. В свою очередь, и элемент не сводим полностью к системным характеристикам. Элемент одновременно системен и антисистемен, т.е. хаотичен.
Итак, элементы оказываются общей основой, или составными компонентами, как системы, так и хаоса. Например, одни и те же кирпичи (предназначенные для строительства) могут образовать систему, став домом, и, напротив, превратиться в неотъемлемые элементы хаоса, будучи разбросанными как попало. Элемент, далее, есть нечто уже неделимое в рамках данного способа рассмотрения. Скажем, если кирпичи разбить, то они утратят способность служить стройматериалом для дома. Груда разбитого кирпича - это, хотя и хаос, однако беспорядок уже иного (более низкого) уровня. Из приведенного выше примера видно, что не только система, но и хаос имеют вполне определенные - более низкие или высокие- уровни. Это - еще одно свидетельство об отсутствии непроходимых границ между системой и хаосом.
В триаде «хаос - элемент - система» первая и третья категории являются противоположностями, в то время как элемент может быть компонентом и хаотической, и системной деятельности. При этом противоположность хаоса и системы сочетает в себе диалектическую взаимосвязь абсолютного и относительного. Хаос и система абсолютны, поскольку являются двумя полярными сторонами предмета деятельности, но они и относительны, ибо хаос полностью не лишен элементов системности, в то время как система не существует вне и помимо хаотических проявлений.
ПРЕДМЕТ |
||
АКТУАЛЬНОСТЬ ПОТЕНЦИАЛЬНОСТЬ |
ПОЛЕЗНОСТЬ ВРЕДНОСТЬ |
ХАОТИЧНЫЙ
ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ СИСТЕМНЫЙ |
К содержанию |