10. ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ

Сознание (духовное, ментальное) есть идеальный (нематериаль­ный) процесс, характеризующий деятельность человека и животно­го. Следовательно, отличительный признак сознания, равно как и его атрибутов, - идеальность. К атрибутам сознания относятся язык и мышление.

В литературе все еще продолжается дискуссия о природе языка: одни считают ее идеальной, другие, напротив, материальной. В пос­леднем случае в ткань языка не включают ни значение, ни семанти­ку. При последовательном проведении подобной линии недолго прий­ти к умозаключению о возможности существования сознания и мыш­ления вне и помимо языка. Соответствует ли, однако, подобные взгля­ды действительному положению дел? Как справедливо заметил К. Ясперс, познание окружающего «непосредственно, без языка» было бы возможно, если бы мы оказались способными к чистому осозна­нию сущности. Тогда язык «стал бы излишним. В действительности же мы в состоянии осмыслить значения, понятия, вещи только тог­да, когда они связаны со словами и знаками. Правда, мы можем отделить мысли от языка, выражая их другими словами или же на другом языке. Но все же каким-то образом они должны быть закреп­лены. Язык абсолютно необходим не только затем, чтобы сообщить наши мысли другим, но и для самих себя мы формирует собствен­ные мысли с помощью языка. Даже если психологически возможен неязыковой момент - лишенное языка, зачаточное движение души, но все равно мысль, только тогда становится ясной, для меня осоз­нанной и коммуникативной, если она воплотилась в языке» [1].

Подобно сознанию и мышлению, язык (не как анатомический орган), по своей сущности, идеален. В самом деле, материальный в ряде случаев язык (таковым являются искусственные системы зна­ков, используемые для коммуникации человека с техническими ус­тройствами) нисколько не меняет основополагающего представле­ния об идеальный сущности языка.

Материальный характер язык имеет до тех пор, пока функциони­рует в технических или смешанных системах типа «человек-машина» и, в конечном счете, должен быть расшифрован субъектом в идеаль­ных образах. Хорошо известно, что в процессе коммуникации чело­век реагирует вовсе не на физическую природу «носителя», так как материальная сторона информации ему относительно безразлична. Содержание передаваемого сообщения закодировано только во внеш­ней форме материала, а не в нем самом. По каналам связи фактичес­ки передается не мысль, а лишь ее оболочка, материальный носи­тель информации, и при этом только начальное и конечное звено полного коммуникативного акта непосредственно связано с явлени­ями духовного порядка и может характеризоваться при помощи ка­тегории идеального [2 - 3].

Представление о материальной сущности языка неизбежно ведет к его отрыву от сознания и мышления. Иначе как можно соединить все эти категории в единую, неразрывную и логически непротиворе­чивую систему, если сознание и мышление полагаются по своей природе идеальными, а язык, напротив, -в качестве материальной сущности? Сознание, язык и мышление не следует ни отождеств­лять, ни чрезмерно противопоставлять. Между тем подобные мета­физические крайности достаточно распространены. Взять хотя бы концепции, абсолютизирующие значение языка. Так, многие линг­висты на протяжении всего XX в. продолжали изучать язык «в самом себе и для себя». Отрыв в той или иной форме языка и мышления друг от друга и от сознания - типичное явление в рамках отечествен­ной философии. В частности, некоторые специалисты полагают, что сознание присуще лишь человеку, тогда как язык и мышление есть и у животного.

Единство сознания, языка и мышления, как отмечалось, обус­ловлено их единой сущностью, которую обозначают как идеальность существования. Вместе с тем язык и мышление обладают по отноше­нию к сознанию и друг другу известной самостоятельностью, кото­рая вытекает из их функциональной спецификации. 

Специфика языка и мышления как атрибутов сознания заключа­ется в том, что язык - более устойчивая сторона, мышление - процессуальная и более подвижная его (сознания) сторона. Язык в наиболее общем виде определяют как средство коммуникации, знаковую систему способную передавать информацию и служить формой выражения и закрепления мысли, как орудие мыслительной деятельности. Мышление -это текучий, динамичный, изменчивый способ существования, нередко ломающий устоявшиеся привычные лексические значения.

Язык представляет собой систему знаков. Мысли человека, передаваемые другим людям, пре­вращаются (кодируются) в устные (звуки) или в письменные (сло­ва, чертежи, различная символика) знаки. Их смысл (значение) из­вестны людям, знающим тот язык, на котором эти мысли передают­ся [6]. Суть духовного общения заключаются в том, что говорящий создавая то или иное речевое произведение посредством языковых единиц, в состоянии возбудить у адресата ту мысль, которая выра­жалась у него, когда он создавал это речевое произведение [7].

До недавнего времени было широко распространено понимание языка как сугубо речевого и вербального средства общения. Однако в последнее время наметилась позитивная тенденция к расширению термина «язык». С позиции более широкого подхода формы языка многообразны и включают в себя естественные (вербальные и невер­бальные) и искусственные системы знаков: планы и карты, чертежи и схемы, математическую и другую символику, орудия счисления и т.д. Искусственными являются и языки, используемые для коммуни­кации человека с техническими системами. Однако ведущую роль среди всех других языковых форм коммуникации и общения играет вербальный речевой язык.

Итак, в отечественной и философской литературе господствует мнение о том, что основной функцией языка является коммуника­тивная. Однако оно нуждается в уточнении, поскольку коммуника­тивность - чересчур общий признак, который не столько отличает, сколько сближает язык с такими феноменами, как мышление, код или сигнал. Все указанные явления выступают формами общения и нельзя сказать, что одно из них более, а другое менее коммуника­тивно. Поэтому необходимо вычленить гораздо более специфический признак, характеризующий основное качество именно языка. Пола­гаем, что таким фундаментальным признаком языка является его способность обеспечить взаимопонимание агентов коммуникации (общения). Обозначим этот признак в качестве герменевтической (понимающей) функции языка. Таким образом, язык выполняет гер­меневтическую функцию. Иными словами, 

язык суть герменевтичес­кое сознание. Процесс языкового общения главной своей целью имеет достижение понимания субъектами друг друга и внешнего мира.

Мышление представляет собой более динамичный, по сравне­нию с языком, способ существования сознания. 

Подобно языку, представление о мышлении в современной науке и философии не всегда является адекватным. Иногда оно сводится фактически к абст­рактно-теоретическому уровню сознания и познания. 

Мышление - это весьма сложная биосоциальная система. Извест­на, в частности, склонность человека к чувственно-образному или абстрактно-символическому мышлению, которая связана с относи­тельным преобладанием в его психической жизни первой или, на­против, второй сигнальной системы. Преобладание первой сигналь­ной системы выступает предпосылкой для формирования личности художественного типа мышления. Относительное доминирование второй сигнальной системы является соответствующей предпосылкой; для формирования человека мыслительного типа. Наконец, приблизительно равное их представительство есть основа третьего, среднего типа людей, который, по-видимому, опирается на особую, третью сигнальную систему.

Следует, однако, иметь в виду, что вторая сигнальная система у человека в целом всегда преобладает над первой, поскольку роль речи (языка) и понятийного мышления в деятельности людей явля­ется решающей и процессы отражения человеком действительности опосредствуются его мыслями, выраженными словесно. Поэтому мышление людей художественного типа объективно представляет собой интеллектуальную деятельность в форме словесных образов (поэзия, проза и т.п.). Со значительным перевесом первой сигналь­ной системы человеку приходится иметь дело в сравнительно редких случаях: в самом раннем детстве или глубокой старости, а также в сновидениях с их бурной эмоциональностью и хаотической образно­стью, выходящей из-под контроля мышления [9, с. 449]. Субстратом мышления является весь мозг человека и животного и, прежде всего, кора больших полушарий. 

Сознание как глубоко специфический, субъективный и уникаль­ный фактор реальности внутренне противоречиво. Наибольшие раз­личия складываются здесь между его светлым и темным спектрами. Для характеристики светлого сектора сознания чаще всего использу­ются понятия рационального, осознанного, суперсознательного. Тем­ный спектр выражают понятиями нерационального, неосознаваемо­го, подсознательного, иррационального. В данной работе для описа­ния сторон основного диалектического противоречия сознания бу­дут использованы термины «рациональное» и «иррациональное».

Степень осознания различных компонентов психических процес­сов, как и внешней действительности, бывает разной. Полагают, что зона максимально ясного сознания в духовной деятельности сравни­тельно невелика; за ней идет полоса просто ясного сознания, а по­том - минимального сознания, за которым следует уже неосознан­ное (иррациональное). К иррациональному (нерациональному) сле­дует отнести все то, что не находится в спектре ясного сознания и не может быть легко извлечено из памяти. По своему содержанию ирра­циональное совпадает с теми явлениями, которые принято прежде всего относить к области бессознательного: сновидения, гипноти­ческие состояния, состояния сомнабулизма и невменяемости. Кроме того, в сферу иррационального правомерно отнести инстинктивное, безусловно-рефлекторное поведение человека и животного. Подобно любым другим явлениям сознания и психики, они связаны как с физиологическими, так и с нервно-психическими процессами и порождают у человека и животного подсознательные переживания (эмоции, волевые импульсы), которые позже могут попасть из тем­ного в светлый фокус сознания [14].

О тесной и непосредственной связи иррационального (подсозна­тельного) с сознанием человека свидетельствуют многочисленные факторы формирующих социальных воздействий на бессознательное. Полученные субъектом неосознаваемые им социальные установки затем становятся иррациональным фактором поведения человека. Так, все шире стал практиковаться показ специальных кадров, реклами­рующих какой-либо товар (в частности во время киносеансов), по­являющихся на экране в течение столь краткого мгновения (менее 0,05 с), что человеческий глаз их не воспринимает. Тем не менее показанная информация усваивается, о чем свидетельствует повышение спроса на рекламируемые товары у людей, подвергшихся та­кому внушению почти в два раза [17, с. 226].

Человек не вполне рационален в своих чувствах и взглядах, мне­ниях и поступках. Он весьма неуютно чувствует себя в стерильной исключительно рациональной среде. Каждый раз, оказываясь в чрез-) мерно рационализированной ситуации, человек мгновенно вырабатывает иррациональное поведение. И чем рациональнее становится общество, тем больше человек допускает иррациональных актов [18].

Есть основания считать, что сами физиологические механизмы духовной деятельности устроены таким образом, что предполагают наличие особых субстратов как для рационально-осознаваемых, так и иррационально-бессознательных сторон сознания и мышления. Нам известно, что переработка информации на уровне подсознания проис­ходит со скоростью 10⁹ бит в секунду, а на сознательном только 10² П 7,с.223].

Итак, рациональные и иррациональные импульсы постоянно стал­киваются между собой в сфере сознания субъекта (человека и высших животных). Эта борьба, однако, никогда не приводит к победе одной из сторон сознания. Именно поэтому действия и поступки человека и человеческих общностей в конечном счете не бывают толь­ко рационально-осознанными, либо только иррационально-бессоз­нательными. Оба рассматриваемых фактора сознания находятся в един­стве, которое, вместе с тем, глубоко диалектично, изменчиво и про­тиворечиво.

Перейдем, далее, к вопросу о структуре сознания. Проблема струк­турирования последнего в конце XX столетия все больше привлекает к себе внимание ученых и философов всего мира. Однако разверну­тых и хорошо обоснованных концепций структуры сознания так и не было сформировано, что явилось серьезным препятствием на пути методологически адекватного изучения духовно-психических процес­сов. На это указывают как отечественные, так и зарубежные специа­листы [20]. Мы возьмем за основу концепцию сознания, недавно предложенную в отечественной психологической науке. В ней к струк­туре сознания отнесены три его вида: сенсорное, семиотическое и семантическое [21].

Сенсорное сознание основывается на прямых показаниях чувств субъекта и его можно исследовать в качестве относительно автоном­ной системы. По-видимому, 

отличительная особенность сенсорного сознания -его символический (или знаково-символический) характер. 

Иными словами, сенсорное сознание представляет собой мышление с по­мощью символов. Символизация есть процесс замещения реальных вещей, свойств и связей знаками -чувственными, словесными или иными. Другими словами, субъект, обладающий сознанием, ставит между собой и объективно-реальными предметами символ или знак. На роль последних отбираются отнюдь не любые, а удобные предме­ты. Символ нередко рассматривают как простейшую - иконическую -форму знака или как «неразвернутый» знак. Целесообразно, одна­ко, провести различие между символом и знаком как относительно самостоятельными компонентами в системе сознания.

В широком смысле слова, все три вида сознания - сенсорное, семиотическое и семантическое - носят знаковый характер. Однако, исходя из тезиса о специфичности каждого из рассматриваемых нами видов сознания, 

понятие знака следует непосредственно увязывать с центральным из сознаний, т.е. семиотическим, тогда как сенсорное сознание - с символом, а семантическое - со смыслом,

не забывая об условности проводимого разграничения. В этом случае символ и смысл оказываются двумя предельными случаями (проявлениями) знаковости: символ - простейшим образцом его бытия; смысл -наи­более сложной формой существования знака. Чаще всего символ пред­ставляет собой конкретно-чувственный зрительный образ, имеющий хотя бы рудимент естественной связи с замещающим. Символ - это воспроизведение, более или менее сходное с обозначаемым (отпе­чатки пальцев, отпечатки древних животных, фотографии, в опре­деленной степени пиктографические письма). Символ, как правило, содержит в себе наглядный образ.

Таким образом, понятие символа сближается нами с простейшей формой знака. Символы же, которые далеко отрываются от нагляд­ного изображения действительности, следует рассматривать в каче­стве более сложных форм сознания, т.е. как семиотические знаки или смысловые образы. Знаки и смыслы, в отличие от символов, не обязаны иметь наглядного сходства с обозначаемым. Отсутствие сход­ства знака с предметом создает беспредельные возможности для обоб­щения вещей, предметов или объектов, для мысленного выделения и абстрагирования у них общих и существенных свойств и связей. 

Вторым структурным уровнем выступает семиотическое сознание, которое представляет собой мышление с помощью знаковых систем. 

Знак - это чувственно воспринимаемый предмет, событие или дей­ствие, выступающее в познании в качестве указания, обозначения или представителя другого предмета, события, действия, субъектив­ного образования. 

Третьим структурным комплексом в единой системе сознания является семантическое сознание - т.е. мышление смыслами. 

Оно не­разрывно связано с различными языково-речевыми вербальными конструкциями, которые слагаются из слов. Семантическое сознание - фактически высший уровень в структуре сознания. В полной мере оно становится возможным при наличии не просто любого языка, но лишь развитой человеческой речи.

Итак, логический алгоритм категории сознания выглядит следу­ющим образом. 

Логика изложения философии методом универсального логичес­кого алгоритма такова, что каждый последующий раздел есть теория одного из атрибутов предшествующей категории. Если свести все вышеизложенное в единую схему, то один атрибут будет естествен­ным образом вытекать из другого в следующем порядке. 

Обсудить книгу на форуме